Валентина Шарыкина: «Андрей любил все красивое. И даже уходил красиво…»
Сейчас многие актрисы рассказывают о романах с Андреем Мироновым.
Ну да, дело прошлое – кто ж теперь проверит? А она сразу сказала: не было. Хотя Миронову Валентина Шарыкина обязано многим. И даже тем, что попала на сцену Театра сатиры, где служит уже без малого 60 лет
«ВИДЕЛА, СКОЛЬКО У НЕГО РОМАНОВ!»
– Для меня театр – все! – говорит Валентина Дмитриевна. – И я до сих пор иду туда с огромной радостью. Пришли другие люди, очень симпатичные, талантливая молодежь. Время диктует своих героев. Но как можно забыть таких удивительных людей и актеров, как Анатолий Папанов, Андрей Миронов…
– С Миронова у вас театр ведь и начался?
– Мы учились с ним в Щукинском училище. Весь первый курс я в прямом смысле слова просидела на стуле – очень боялась делать этюды, волновалась, стеснялась и преподавателей, и ребят. Естественно, в конце года меня должны были выгнать, но пожалели. А на втором курсе попросили Андрея, так как он был старостой, меня подтянуть и сделать со мной отрывок. И мы сделали рассказ Чехова «Загадочная натура». Андрюша был и режиссером, и моим партнером. Он заставил меня немножечко картавить и мило жеманничать для большего раскрытия образа. На показе мы получили оглушительные аплодисменты от студентов. И с тех пор моя жизнь вошла в нормальное русло. Я даже получила диплом с отличием!
Потом наступил период показа в театры. Андрей показывался в Вахтанговский, но еще решил попробовать в Сатиру. У него неожиданно заболела партнерша, и он пригласил меня. Мы показали «Загадочную натуру». Его, естественно, взяли. Но и меня тоже. Так что Андрею я очень благодарна.
– У вас был роман?
– Нет-нет. Увы, в театре наши пути разошлись. У него начались свои романы, девочки ему на меня наговаривали, а он верил. Он же по гороскопу Рыбка, значит, очень доверчивый человек. Андрей сторонился меня, не доверял из-за всех этих наговоров. Было обидно, но это театральные будни.
– Но он вам нравился как мужчина?
– Я не была в него влюблена. Видела же, как в него влюбляются с ходу, сколько у него романов! А для меня все это не совсем приемлемо. К тому же театр есть театр. Мне давали роли, а кому-то не давали, значит, я с кем-то сплю. Это никогда не было правдой, но он-то верил. Помню, Миронов поставил спектакль, я его поздравила: «Андрюшечка, замечательный спектакль!» И вдруг он говорит: «Ты скажи это Плучеку». То есть он думал, что я в каких-то отношениях с главрежем, а этого никогда не было. И глупо было разубеждать его в этом…
«СТАРАЛСЯ ПОДРАЖАТЬ ШИРВИНДТУ»
– Каким он был? Щедрым, добрым, отзывчивым? Или закрытым?
– Как сказать… Вот, например, он очень любил курить «Мальборо». А тогда эти сигареты у нас не продавались, все курили «Дукат» или болгарские ВТ. Так у него в одном кармане лежала пачка «Мальборо», а в другом – все то, что продавали в наших киосках, – для тех, кто будет стрелять. Но в принципе он был, конечно, добрым. Скажем, в нашем с ним отрывке по Чехову я должна была обмахиваться веером. Веера не было, я обмахивалась газеткой. Так Андрюша принес мне веер своей мамы,попросил только, чтобы я его не сломала. Но на показе я так волновалась, что схватила этот пластмассовый веер и так сжала, что он разлетелся. Андрей ни слова не сказал, понял, в каком я была напряжении.
– В театре он был душой компании?
– Да, конечно. И розыгрышей было немало. Помню, однажды Андрей принес Ширвиндту горшок с пивом, в котором плавали сосиски. Конечно, все смеялись…Андрея все любили: и коллеги, и поклонники. После «Женитьбы Фигаро» из театра мы всегда выходили черным ходом, потому что поклонниц море, вся лестница была забита девчонками! Ну как иначе, кроме как шутя, реагировать на этих самых поклонниц, если они даже, когда он садился в машину, пытались ее поднять? Можно было только посмеяться, что он и делал.
Александр Анатольевич (Ширвиндт. – Ред.) потрясающе рассказывал анекдоты, и Андрей старался подражать ему.
Например, он вспоминал, что у них дома был чудесный песик, и однажды папа, Александр Семенович Менакер, пошел в ветеринарную клинику стерилизовать собачку. Стоит в очереди, из кабинета выходит медсестра и говорит: «Менакер, на кастрацию!»
Любимый анекдот Андрюши. Умирает ребе, вокруг него собирается народ, все кричат: «Ребе, не унеси тайну, скажи секрет отличного чая». Ребе поднимает голову и говорит: «Евреи, не жалейте заварки!»
А вот любимый анекдот Александра Анатольевича Ширвиндта, который он рассказывал, когда актеры бушевали, что им не дают роли. Летит воробушек, замерз, холодно. Он падает, почти умирает. Мимо проходит корова. Хлоп – и прямо на него положила кругляш навоза. Воробышку стало тепло, хорошо, он зачирикал. И тут откуда ни возьмись лиса: ап, и слопала воробушка. Мораль: во-первых, в говне не так плохо. А во-вторых, если уж в нем оказался, то сиди и не чирикай. Мудрый анекдот. Вот я сижу и не чирикаю! (Смеется.)
«ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА БЫЛИ НЕ О НЕЙ»
– Как вы отнеслись к скандальной книге актрисы Татьяны Егоровой «Андрей Миронов и я»?
– Таня – очень талантливый изобретатель, там много придуманного. Я не стала читать книжку целиком, потому что слишком хорошо знала Таню и понимала, что она делала карьеру на Андрее. Пока он был жив, она не смогла сделать – так решила восполнить пробел после его смерти… Ну, взять хотя бы такой эпизод. Я была на последнем спектакле Андрея «Женитьба Фигаро» в Риге.
Таня Егорова играла барышню-крестьянку, я – графиню. Так вот, Таня написала, что последние слова он шептал о ней. И это неправда – он шептал последние слова о любви к Сюзанне, это был монолог Фигаро... Я стояла в кулисах, ждала своего выхода. И вдруг Андрей схватился за бордюрчик беседки, глаза закрыл. Что-то шепчет – а слов не слышно. Александр Анатольевич понял, что ему плохо, потому что знал, что у Андрея болит голова. Ширвиндт выскочил из кулисы, подхватил Миронова, перенес его, положил на стол. Барышни-крестьянки окружили его. Он был в черном костюмчике, они – в красных пышных юбках. Как будто красный мак… Андрей любил все красивое. И даже уходил красиво… Но очень страшно было, когда его везли в Москву на похороны. Я не могла поехать, мы должны были доигрывать спектакли. Вечером я включила телевизор… А когда мы приехали в Ригу перед началом гастролей, с нами записали телепередачу, где каждый говорил о своих планах. Андрей сказал, что он никогда не отдыхал, и в этот раз они решили с Ларисой (Голубкиной, женой. – Ред.) отдохнуть. Эта передача шла как раз в то время, когда его везли в Москву… Решил отдохнуть… Я разревелась…
Кстати, в те гастроли в Риге были все: и Катя Градова (первая жена Миронова. – Ред.), и мама Андрюши. Ведь он еще и концерты играл, а ему нельзя было так много работать…
– Считаете, он сам себя угробил?
– Тогда ведь еще и Папанов ушел, за девять дней до смерти Миронова. Весь репертуар упал на Андрея. И от запланированных концертов он не мог отказаться. Работал с утра до ночи, плюс ко всему боролся со своим весом, в теннис играл. Радио, телевидение, девочки, женщины… У него не было секунды свободной.
– Театр сатиры так и не восстановился после потери Андрея Миронова. Как думаете, ему нет замены?
– К сожалению. Оставались еще Державин, Ширвиндт, Ткачук, Мишулин, Аросева… То есть силы еще были. Но такого огонька, как Андрей, уже не было. Его заменить было невозможно. Просто снимали спектакли с его участием…
Фото Г. Усоева
Источник: mirnov.ru
